Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца] - Андре Бьёрке

— Ты точен, — только и сказала она вместо приветствия.

— Это нельзя назвать привычкой, — ответил я.

Вслед за ней я прошел в прихожую, автоматически отметив приятный коричневый цвет обоев и линолеума. На одной стене висели четыре маленьких «картинки, представляющих один и тот же пейзаж в разные времена года. Напротив была прибита пробковая доска для записок и других бумажек, на которую Кари Карсте кнопками прикрепила фотографии семьи и друзей, открытки, неоплаченные счета, рекламные проспекты, значки и всякие мелочи.

Она показала мне шкаф, где я мог повесить свой плащ между ее шикарным шерстяным пальто и не менее дорогой шубой.

На мгновение мы растерялись. Я не знал, куда идти дальше, а она — о чем со мной говорить. Наконец она выдавила:

— Скажи… Чем ты, собственно, занимаешься? Я так и не поняла.

— Позволь представиться — Варг Веум. Друг Алекса, скажем так. Во всяком случае, я пытаюсь ему помочь.

— Скажем так?

Я кивнул.

— Частный сыщик.

Она фыркнула, как будто не поверила мне. Затем провела в гостиную.

Как и в большинстве домов подобного типа, в этой комнате была тень прошлого, которую не мог прогнать даже самый яркий солнечный день. Но Кари преобразила комнату, поставив в нее светлую мебель янтарного цвета, постелив на пол во всю площадь комнаты огромный ковер, поклеив стены светло-розовыми обоями и повесив на них в золотых рамах светлые абстрактные картины, выдержанные в бело-терракотово-бежевой гамме.

Она была одета по-домашнему в голубые джинсы и большой темно-синий свитер. Одежда еще больше подчеркивала искусственный рыжий цвет ее волос. Кроме того, она сняла очки, и я смог разглядеть ее глаза — голубые и чуть близорукие. Ее имидж невинной соблазнительницы усиливала умело наложенная косметика.

Она производила впечатление. Во всяком случае, по спине у меня пробежали мурашки.

— Садись, — пригласила она, указав на кресло у журнального столика.

Я принял приглашение. На столе уже одиноко стояла кружка с чаем, но мне она ничего не предложила.

— Так что насчет Алекса? — подчеркнуто деловым тоном спросила она меня.

— Ты знаешь, что у него в гостиной стоит твоя фотография?

Она на секунду отвела взгляд в сторону и усмехнулась.

— Меня это не удивляет. Он очень хотел ее получить. Для меня же это был… — Она явно подыскивала нужное слово, — …жест.

Я кивнул.

— Угу, жест. Так как же вы познакомились?

— Я… ходила на один курс лекций в университете. Я чувствовала себя чужой среди студентов. Из-за разницы в возрасте. Он же был не в своей тарелке из-за… да. Так мы познакомились. И подружились.

— По-настоящему?

Она не смотрела мне в глаза.

— По-настоящему? Он очень милый. Открытый и дружелюбный, совершенно по-другому, чем это принято у нас в Норвегии… И одновременно он… Он спокойно относился ко всему, что с ним происходило. Не жаловался. Когда произошел скандал в его комнате, где жил еще один студент, в общежитии на Фантофт, на Алекса свалили всю вину и выставили. И он даже не стал возражать.

— Он что — фаталист?

Она пожала плечами.

— Может быть. Что-то в этом роде. Всегда всем и всему верил. Выполнял просьбы всех студентов, всегда во все влезал…

— Добрая душа, другими словами?

— Да, он такой! — взорвалась она. — Тебе не стоит иронизировать. Добрая душа. Я чувствовала своего рода привязанность к нему. И он никогда не навязывался, не предлагал себя, скорее, наоборот.

Я сосредоточил все свое внимание на ее лице.

— Как близки были ваши отношения?

Она даже не моргнула.

— У нас не было никаких отношений. Во всяком случае, таких, какие ты имеешь в виду.

— Я ничего не имею в виду.

— Мы просто друзья. Иногда это именно то, что…

Она со стуком поставила на стол свою кружку.

— Но какое право ты… Почему ты задаешь мне эти вопросы?

— Потому что Алексу не продлили визы. — Я посмотрел на часы. — Действие его визы заканчивается через сорок минут.

— Но где он сам?

— Ты не разговаривала с ним в последние дни?

— Нет. — Она сосредоточенно смотрела прямо перед собой. — У меня было столько всяких дел… Нет, вот уже несколько месяцев.

— Он работал одно время в „Финансовом обществе Бернера“. Это ты ему посодействовала?

— Я, во всяком случае, замолвила за него словечко. Но… Ничего не получилось.

— Вообще-то у меня создалось впечатление, что Иоахим Бернер не из тех людей, что прислушиваются к советам.

Она прямо посмотрела мне в глаза.

— Меня он, по крайней мере, слушает.

Я переждал, пока эти слова растают в воздухе, и продолжил:

— И тем не менее его все-таки выгнали.

— Да, — коротко сказала она. — Но мы помогли ему найти другую работу.

— Я знаю, в отеле у Карла.

— Да.

— А ты знаешь… Ты знаешь, что, по словам Карла, Алекса застали за продажей наркотиков?

— Алекс? Наркотики?.. Ты имеешь в виду…

Я кивнул.

— Невозможно. Я отказываюсь верить.

— Ты хорошо знаешь Карла Бернера?

— Конечно, я его знаю. Ведь он работает на нашей фирме. Или в концерне, так будет правильнее. Но он…

— Тогда ты имеешь возможность бесплатно обедать у него в отеле?

— Бесплатно? Ну уж нет! Кроме того, это не совсем мой…

— … Стиль?

— Можно и так сказать, — натянуто улыбнулась она.

— А как его брат Хенрик? Ты с ним тоже знакома?

— Это так ужасно. Что с ним случилось? — Она посмотрела по сторонам. — Нет, я его не знала. Только видела в конторе.

— Да? А я думал, что он не особенно часто там появлялся.

— Нет. Не так уж и часто. Изредка. Я думаю, он приходил только за деньгами.

— И получал их?

— Не думаю. Бернер не особенно… Почему ты об этом спрашиваешь?

— Я нашел его. В Аквариуме.

— Ты? Но какое это имеет отношение к Алексу?

— Надеюсь, никакого. Ханс Хауген, напротив…

— Кто?

— Ханс Хауген. Ты его не знаешь?

— Ханса Хаугена? Нет, никогда не слышала о нем.

— Странно. То же самое говорит и он. О тебе.

— Отлично! — Она протянула мне руку. — Чего тебе еще нужно?

— Я ищу! — в отчаянии ответил я. — Я пытаюсь найти правду и самого Латора. Может быть, ты все-таки знаешь, где может сейчас быть Латор? Хоть какое-нибудь предположение. У него есть еще друзья, кроме Ханса Хаугена?

— Этот Хауген, он что, друг Латора?

— Да. Ну так как же?

— Ну, нет… Я не знаю. Может быть, он знал еще кого-нибудь из иностранцев. Мы встречались только в университете. Я никогда не бывала у него дома и никуда с ним не ходила! Никогда!

— Почему нет?

Она не ответила.

— Сирен Сэвог. Это имя тебе что-нибудь говорит?

— Сирен Сэ… Кто это? — Похоже было, что она в полной растерянности.

— Подруга Хенрика.

— Я же сказала, что не… Почему ты задаешь мне все эти вопросы?

Я развел руками.

— Понятия не имею. Они сами выскакивают из меня.

В это время зазвонил телефон — современное ярко-розовое кнопочное электронное чудо с переливающимся журчащим звонком.

Она даже не подумала взять трубку, продолжая в упор смотреть на меня.

Я сказал:

— Потому что я… Чисто подсознательно я чувствую, что все эти события связаны между собой. И я думаю, я чувствую, что Александр Латор является ключом к разгадке. Если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.

Она встала и пошла к телефону, продолжая говорить на ходу:

— Нет, нет. Я ничего не понимаю. — Она сняла трубку и раздраженно сказала: — Да, Кари у телефона.

Я наклонился над ее кружкой — чай пах черешнями.

Кари Карсте повернулась ко мне спиной и тихо отвечала в трубку.

— Да. Да. Нет.

Я смотрел на нее, думая, как красива ее фигура — плечи, руки, бедра, затянутые в джинсы, маленькие ступни в удобных тапочках.

— Нет. Двадцать два. Третий. Да. Да. — Она положила трубку и подождала некоторое время, прежде чем повернуться ко мне.

Между нами пробежала искра. Она слабо покраснела, что очень шло ей. Теперь она стала больше походить на хозяйку такой милой комнаты. Или все-таки этот румянец был результатом телефонных переговоров?

Она сказала:

— Если это все… — Она механически поднесла руку ко лбу. — У меня разболелась голова. Мне сейчас лучше лечь.

Я послушно кивнул и встал.

— Ну что ж… Мне позвонить тебе, когда я наконец отыщу Алекса? Рассказать, как пройдет наша встреча?

В рассеянности она переспросила:

— Что?.. Да… Позвони.

Я указал рукой на одинокую кружку.

— И если ты когда-нибудь решишься пригласить меня на завтрак, то я предпочту прийти заранее накануне вечером. — И обезоруживающе улыбнулся.

Она и бровью не повела.

— Мой телефон есть в справочнике.